Возвращение под небеса - Страница 77

Артём подумал, что никогда ещё женщины не обделяли своим вниманием, даже наоборот, очень часто докучали ему. И за свою жизнь он повидал по-настоящему красивых женщин: таких за которыми мужчины гнались как за последней бутылкой с чистой водой.

Орлова к таким не относилась, но она как-то и не стремилась к мужскому вниманию. Скорее, она даже его избегала, что немного удивляло.

Хм, девчонка сразу показалось Артёму странной. Ясное дело, что на пустошных она была не похожа, раз вышла из «Адвеги». Но раз у неё папочка такой интеллигент, то понятно, что даже дело не в этом бункере-гадюшнике.

Удивительно, что она продержалась в «Адвеге» столько лет, под гнётом Сухонина. Но теперь-то это всё не так важно. Девчонка не отличалась суперспособностями, но и идиоткой не была. Мало, что умела на поле боя, что неудивительно, но воспитание за ней чувствовалось.

Она была такой же мягкотелой, как и её отец, что было неудивительно. Кого же она ищет в Москве? Артём задумчиво посмотрел на тлеющий огонёк сигареты. Не Крэйна ли?…

Артём вздохнул и закрыл лицо руками. Девчонка быстро выдала о себе достаточно информации, чтобы он теперь знал, с кем имеет дело. С ним такое не прошло бы. Ему вообще было опасно рассказывать о себе что-либо.

Артём Маковецкий — вот вся доступная о нём информация.

Человек, отказавшийся от всего несколько месяцев назад. Отказавшийся от тех идеалов, что боготворил его отец. Отказавшийся от денег, славы, женщин, внимания.

Да, он отказался от всего, получив взамен лишь напоминание, в прямом смысле выжженное на лбу. Артём закрыл глаза. Он дотронулся кончиками пальцев до грубой ткани своей повязки, подхватил её и потянул вниз. Лба коснулся мягкий воздух, ожог сразу же кольнуло болью. Артём сжал губы и провёл рукой по кривым выжженным буквам на коже.

«Это твоё настоящее имя. И кем бы ты себя не называл, теперь оно останется с тобой навсегда».

Эти слова сказанные холодным, как сталь голосом его отца, так неожиданно мелькнули в голове, что он почти вздрогнул. Он буквально снова почувствовал ту страшную боль, что терзала его в тот момент, когда отец выжигал буквы его собственного имени у него на лбу.

Артём снова одел повязку. Нельзя думать и нельзя вспоминать. Кинув взгляд на стол, Маковецкий подумал, что хотел бы уговорить бутылку до конца, но завтра надо было вставать в жуткую рань, поэтому рисковать не хотелось. Хотя…

Прикрыв глаза, парень поднялся с кресла, которое плаксиво скрипнуло от этого движения, затем ногой притушил огонь в камине подошёл к окну. Тьма в комнате теперь рассеивалась только тлеющими угольками, переливающимися в чёрных кусках золы.

Маковецкий замер возле окна и внимательно оглядел ночую пустошь сквозь щёлку между трухлявыми досками. Где-то вдали горели огни какого-то маленького лагеря. Может быть, мародеров или бандитов, может быть, путешественников или караванщиков. А может быть, это был один из лагерей тех, от кого он сбежал.

Артём вернулся к камину, подхватил со стола недопитую бутылку с портвейном, откупорил её и сделал несколько больших глотков. Обжигающая жидкость заставила поморщиться, Маковецкий подошёл к комоду, где стояли фотографии. Одна из них лежала лицом вниз. Та самая, которую сегодня рассматривала Маша.

Артём вспомнил тот момент, когда они только-только пришли в дом. Он проверил второй этаж, осмотрел все комнаты, затем спустился по скрипящей лестнице вниз и увидел Машу, рассматривающую снимок в рамке и с трудом сдерживающую слёзы.

Артём не знал, кто там был изображен. Он никогда не смотрел на сохранившиеся фотографии и портреты людей, умерших в довоенное или военное время. Он их всех запоминал. Все лица, все улыбки, все взгляды. Голова это выдерживала с трудом, чуть ли не раскалываясь на части серыми вечерами и такими вот тёмными ночами. Образы счастливых людей, веселящихся, живущих, любящих друг друга застывали в памяти и не исчезали из неё. Они мучили его по ночам, лишь исчезая под плотным туманом алкогольного опьянения, смешанным с горьким вкусом никотина.

Артём бросил окурок на пол и, чувствуя головокружение, от которого дымка перед глазами плавила все резкие очертания в гладкие формы, лёг на кровать, закрывая глаза и в изнеможении, засыпая.

* * *

Семь утра. Я с жадность глотала воду из бутылки, заливая ей сухость в горле. В голове шумело, кости ломило, волосы ещё не высохли после быстрой помывки в ванной старого дома в Ямуге.

Я очнулась сегодня с утра от своеобразной побудки Маковецкого, который сначала растолкал меня, а когда я отправила его куда подальше, просто вылил на меня остывший чай из своей чашки, приговаривая, что он отчаянно бодрит по утрам. Хорошо, что ещё не догадался кипятком меня ошпарить.

Заметив, что Артём сегодня с утра был чрезвычайно бледный и какой-то помятый, я сразу поняла, что он пробухал весь свой караул. Удивительно, как он вообще проснулся раньше меня.

И вот теперь мы, покинув Ямугу, шли в сторону Клина. Маковецкий по-прежнему продолжал мне назидательно рассказывать о пустошах и пустошных опасностях, теперь он ещё и не упускал возможности съязвить что-нибудь по поводу «зажравшихся жителей Купола».

Я, тем не менее, старалась не обращать внимания на его выходки и комментарии. Мои попытки вытянуть из него информацию о том, кто он и почему его так колышет Купол, так и не увенчались успехом.

От Ямуги до Клина мы по-прежнему плелись по автомобильной трассе Е105, только теперь рядом с нами, радостно виляя хвостом, бежал Рекс. Бесконечный лес сменялся наполовину или полностью высохшими озерами, выжженными солнцем полями, заросшими высокой травой, и размытыми дорогами, что вели к остаткам поселений. Через несколько часов пути, взгляду всё чаще стали попадаться пятиэтажки возле обочины, заасфальтированные улицы и автобусные остановки. Мы прошли мимо свёрнутой таблички с надписью Клин, и продолжили свой путь. Уже в полупустом городе, мы встретили на своем пути караванщиков, развернувших лагерь прямо на обочине трассы. Там же прохаживался вольный торговец, пытающийся объяснить хиленькому путешественнику важность отсутствия металлической крошки на дне походного чайника. Ещё я заметила на дороге каких-то рослых ребят в чёрной форме. Эти ребята держались чуть поодаль, заправляли свой старенький автомобиль «Нива» из грязной металлической канистры и громко смеялись.